Безопасность или впечатления?
Интересно и захватывающе – не всегда безопасно. В этом мы в очередной раз убедились, побывав на горнолыжном склоне в Урюпинске.
О том, что недалеко от нас открыт горнолыжный склон «Хопёрский снег» мы узнали из небольшой заметки в «Победе». Заинтересовавшись столь нетривиальным событием, мы погожим зимним утречком 8 января отправились в путь. А действительно, чего гадать, как там и что, лучше увидеть своими глазами. Дорога оказалась неблизкой и нелёгкой, особенно наша трасса до Михайловки. Кто ездил, тот поймёт! Московская трасса, чистенькая и не перегруженная транспортом по случаю новогодних праздников, расстилалась приятным полотном, пейзажи по сторонам, особенно берёзовые вкрапления в белой опушке, ласкали взгляд, а таблица умножения, повторяемая с внуком, отвлекала внимание.
Но вот преодолён последний участок, и мы в столице провинциальной России, именно так зачастую называют (или обзывают?) Урюпинск. Изрядно поплутав по городу (вопросы к местным жителям: «А где у вас тут горнолыжный склон» вызывали лишь недоумение). Пришлось задавать вопрос иначе: «Как проехать к хутору Дьяконовскому?» (спасибо, что заранее узнала эту информацию в Интернете). Ни одного указателя мы не увидели, подробной информации о проезде в Сети тоже не было (сейчас она появилась). Но про язык, который может даже до столицы Украины довести, недаром сказано. По прошествии трёх часов (от начала пути из дома) с его помощью добрались до места и мы.
Расположен склон совсем близко от города и от основной трассы: с дороги видны огороженные вагончики. Выгрузившись из машины, мы невольно поёжились: казавшийся лёгким в черте населённого пункта ветерок здесь пронизывал весьма ощутимо. Зайдя на территорию и обведя взглядом окрестности, мы остались в лёгком недоумении: «Вот это и есть нечто с громким названием «горнолыжный склон»?!» Решив всё-таки не придираться и учесть, что никто и не говорил о горнолыжном курорте с европейским уровнем, мы выбрали себе ватрушки, дождались очереди на оплату и вышли к самому склону.
Да, скажу несколько слов об организации. Работает там несколько человек. Один, видимо, начальник, собирает деньги, выписывает билетики на подъёмник, помогает обуться сноубордистам. Двое молодых людей выдают ватрушки, взятые напрокат, отвечают на некоторые вопросы (в которых компетентны). Ещё трое на подъёмнике. Вот и весь персонал. Собственно склон – это край довольно глубокого оврага, на дно которого и уходят три дорожки: две для спуска на ватрушках, одна для сноубордов и лыж. Еще одна дорожка – это подъёмник. Цены вроде бы и не особо «кусачие», но если учесть, что мы их просто выкинули на ветер, то жалко (ватрушки по 100 рублей, сноуборды и лыжи по 500, подъём по 200).
Так вот, подойдя к началу спусковой дорожки, мы глянули вниз: казалось совсем не страшно. Ватрушечные дорожки располагались в ледовых канавках с полукруглыми метровыми бортиками. Первым вниз, как и положено, отправили мужчину. Вторым в путь тронулся внук, следом и я. Сначала всё казалось смешным и увлекательным: ветер со снегом в лицо, крутящийся сноутьюб (именно так называются надувные санки или ватрушка), но по мере увеличения скорости становилось не до смеха. Моё средство передвижения, кроме довольно быстрого кружения вокруг собственной оси, так и норовило заскочить поочерёдно то на одну ледяную сторону канавки, то на другую и грозило перевернуться. Я по натуре не экстремал, поэтому адреналин приемлю в умеренных количествах. Вниз я приехала изрядно перетрухнув, но всё-таки настроения мне это не испортило. Теперь надо было подняться наверх. Глядя на движущийся канат, я никак не могла сообразить, куда меня будут цеплять вместе с ватрушкой. О, наша наивность! Оказывается, цепляться должна я сама. Вернее, вцепиться мёртвой хваткой в пластмассовую штучку на канате. Подъём осуществлялся довольно медленно: моё «мягкое место», сидящее по сути на снегу, почти примёрзло к донышку санок, а «штучка», за которую я держалась, так и норовила вырваться из рук. А девочки-сноубордистки, которые тоже оплатили подъёмник, вообще не смогли им воспользоваться: верёвка двигалась чуть ли не по земле. Сверху я увидела своих мужчин, поднимающихся пешком (глубина склона метров 200-250). Оказалось, что внук не справился с подъёмным «управлением» и кувыркнулся, при этом потеряв шапку и сапоги, улетевшие в разные стороны. Вынужденный приземлиться дед, бросивший свой рычаг управления, собрал потерянную амуницию, обул-одел и повёл наверх, теперь уже своим ходом. Да, забыла, тот самый брошенный рычаг ударил нашего горе-катальщика по голове, наверное, для полноты впечатлений. В общем, когда Богдан поднялся наверх, надо было видеть его глаза. Это вам не по пять копеек, это были целые блюдца! И свистящий шёпот: «Я кататься в жизни больше не буду!». Никакие уговоры не помогли, он так и ушёл сразу в машину. Я сдалась после второго спуска. Мы поехали с мужем «паровозиком». Крутить нас при этом не крутило, но на борта бросало с такой силой, что в конце спуска мужа выкинуло из ватрушки, он продолжил бешеный спуск на животе или на попе (честно, от полноты впечатлений и от снега, напрочь залепившего нас, мы это так и не поняли), а я оказалась вместе с двумя ватрушками на нём сверху. Кое-как отряхнувшись и немного придя в себя, мы поднялись наверх, где уже я объявила бойкот дальнейшему катанию. Муж немного расстроился от нашей трусости, но один кататься не пожелал, после чего мы бесславно тронулись в обратный путь. Конечно, все были немного обескуражены: так далеко ехали, заплатили деньги и быстро сдались. Но сейчас, по прошествии некоторого времени, особенно то и дело слыша новости о несчастных случаях при спусках на ватрушках, я думаю: «Хорошо, что Бог, как говорится, миловал».
Елена Абрамова.
